ГРЕХ НЕУСЛЫШАНИЯ

Я не знаю случая, чтобы кто-нибудь пришел в восторг от неодобрительного отзыва о себе или своем деле. Так не бывает. Поэтому мне понятен полемический пыл, с которым Юрий Каплан кинулся опровергать Елену Раскину. Непонятно другое: а читал ли он, собственно, текст, который опровергает? Если судить по его аргументам, то не читал, а только слышал в чьем-то недоброжелательном пересказе.

Елена Раскина с прискорбием отмечает ущербность состояния русскоязычной поэзии в нынешней Украине. На крохотной газетной площади она дает этому состоянию максимально обобщенную оценку, строгую, но по совести справедливую. У нас нет литературного процесса со всеми его атрибутами, говорит Елена Раскина. Нет, возражает Юрий Каплан. Есть хорошие поэты, стихи, фестивали, отзывы, премии, приемы у коронованных особ.

Все это правда, но возражение пролетает мимо, поскольку осуществлено в другом масштабе. Против общего выставляются частности. Против гамбургского счета — счет гадячский. Как если бы реплику врача «Этот организм болен» парировать глубокомысленным замечанием: «Но ведь в нем есть и здоровые клетки...». Разумеется, есть, но диагноз-то верен.

Елена Раскина говорит об отсутствии процесса, то есть динамики. Юрий Каплан возражает, приводя факты несомненно статического характера, неожиданно для самого себя — и для читателя — подтверждая, а не опровергая мнение оппонента. Ущерб современного литературного процесса, его диагноз Елена Раскина определила как «островитянство» — оторванность от «материка» русской литературы, замкнутость в самом себе и порожденный этой замкнутостью провинциализм. Одним словом, варение в собственном соку при хроническом худосочии.

Трудно поверить, что простенькую метафору «острова», которой Раскина описывает культурную ситуацию, Юрий Каплан всерьез (кажется, всерьез) понимает в прямом географическом смысле. Нет, это скорее маленькое полемическое лукавство, дающее возможность прочесть ликбезовскую лекцию о выдающихся островитянах (теперь уже в прямом смысле слова) — англо-ирландских и англо-шотландских бардах-нобелиантах. Конечно, читать нотации с высоты своей просвещенности — дело, не лишенное приятства. Но, позволю себе заметить, Елена Раскина — не девочка из литкружка, пришедшая послушать мэтра. Она — опытная журналистка и литературовед, кандидат филологии, защитившая диссертацию в Пушкинском доме (Институте русской литературы Российской академии наук). И если уж вступать с нею в полемику, то делать это следует без самолюбования.

Но может быть, догадка о том, что Юрий Каплан не читал статью Елены Раскиной, и впрямь имеет место? Во всяком случае, самые острые и единственно основательные его возражения направлены против деклараций, которые в статье Раскиной решительно отсутствуют. Юрий Каплан как бы сам сочиняет себе оппонента и с ним, придуманным, спорит. Где Елена Раскина распускает «слухи о преждевременной кончине» русскоязычной литературы в Украине? Если бы подобное содержалось в статье Раскиной, то оспорить ее было бы очень легко. Но тогда с ней и спорить не стоило бы. Это и подобные утверждения Юрий Каплан великодушно подарил Елене Раскиной «от себя» — для облегчения полемической задачи. Что ж, в этом он преуспел.

Не видеть себя со стороны, пребывать в состоянии устойчивого самодовольства и благодушия — эти упреки Раскиной, адресованные литературному процессу, Юрий Каплан принял на свой личный счет и замечательно подтвердил своими возражениями. Способом от «обратного».

Строго говоря, Юрий Каплан не спорит с Раскиной (попробуй поспорь с очевидностью!), а только пытается скомпрометировать оппонента. Не будем ни помогать, ни желать ему успеха в этом деле.