Поддержать
Правозащитный центр для военнослужащих «Принцип» провел презентацию результатов своего исследования «От ранения до возвращения». Речь шла о равнодушии чиновников, нелепостях в законодательстве, проблемах интеграции ветеранов в гражданскую жизнь. Говорили с надеждой, что государственные органы их услышат и смогут модернизировать постыдно устаревшую нормативную базу.
Возвращение на гражданку — тоже война
Для ветерана война продолжается и на гражданке — военно-врачебная комиссия (ВВК), потом медико-социальная экспертная комиссия (МСЭК) и другие госструктуры.
Но первая и главная законодательная нелепость — сначала надо доказать, что ты воевал и получил ранение на поле боя, то есть привезти бумажку из воинской части. Неважно, в каком ты состоянии — нужны бумажки. То есть каким-то образом, на костылях или на носилках, надо вернуться на фронт и получить заветную бумажку.
Так мучительно возвращаются на гражданку ветераны, имеющие серьезные ранения. Они ощущают безразличие чиновников и чувствуют себя униженными.
«Одна из жутких историй — это когда я узнала, что для прохождения ВВК малоподвижному ветерану нужно сначала поехать в свою часть, к начмеду, чтобы получить бумажку», — говорит военный журналист Анна Калюжная.
«Сын только начал ходить на костылях по квартире, а ему надо ехать в часть, чтобы оформить отпуск на 30 дней, — рассказывает участница презентации, одна из респондентов исследования мама ветерана Елена Шведова-Петренко. — Я звонила в ВВК. Там мне ответили, что мы не в лесу живем — можно же найти машину! Да кто ж его повезет туда, где стреляют?! Нашли перевозчика. Сын переночевал в части. Потом его отправили домой. Ехал с пересадками, вылезал из маршрутки полулежа, потому что может только стоять с костылями или лежать. Не понимаю, как можно после госпиталя ехать в часть, чтобы оформить отпуск?!»
«Мой 20-летний сын Андрей потерял на фронте ногу, — продолжает женщина. — И самой большой проблемой для нас было отсутствие информации. Мы не знали, куда идти, какой протез нужен. Есть волонтерские организации, которые помогают тем, кому нужно протезирование. Хотелось бы, чтобы государственные органы сотрудничали с ними. Чтобы в госпиталях были стенды, где расписано, куда обращаться, какие есть платформы, какие нужны документы. Нам помогли люди. Поднялась общественная волна, которая вынесла нас туда, куда нужно».
С ней соглашается жена ветерана Оксана Емельянова. Ее мужу, получившему ранение ноги, в частном порядке порекомендовал специалиста врач в госпитале: «Вроде бы государство и пытается что-то делать. Но медицинскую помощь, врачей нам приходится искать самим».
«Списанный материал»?
Исследователи «Принципа» отмечают как закономерность недостаток персонала в госпиталях и больницах, особенно специалистов по взрывным и огнестрельным ранениям, реабилитологов; проблемы с получением статуса участника боевых действий, с государственными выплатами. Все это формирует у ветеранов мнение, что обществу и государству они безразличны — «списанный материал».
Ветераны свидетельствуют, что отношение государственных структур к реабилитации раненых — сугубо формальное. Люди вынуждены искать реабилитационные центры самостоятельно, часто за собственные деньги.
Между протезистами и хирургами, протезистами и реабилитологами нет взаимодействия. И это приводит к серьезным проблемам, в том числе повторным ампутациям.
С психологической поддержкой ситуация еще сложнее.
Выплаты, услуги и льготы, которые предоставляет государство, должны подаваться как благодарность за то, что ветеран, рискуя жизнью и здоровьем, защищал родину. Но когда за выплатами и льготами нужно бегать по инстанциям при полном безразличии чиновников — это унижение.
Отсутствие коммуникации, логистики и здравого смысла на всех уровнях
«У нас острая нехватка неравнодушных людей, — говорит участник обороны «Азовстали», а ныне начальник патрульной полиции в Донецкой области департамента патрульной полиции Михаил Вершинин. — Все упирается в какой-то приказ, постановление Кабмина, закон. Кому-то неравнодушному нужно все это переписать, другим неравнодушным проголосовать и все это изменить. Но наш бюрократ, зная о проблеме, ни за что не доложит о ней своему начальству. Ведь тогда придется что-то делать, а он этого не хочет. Потому все это и продолжается. Основная проблема — отсутствие коммуникации, логистики и здравого смысла на всех уровнях».
«Почему же сначала все происходило быстро? — задает вопрос Михаил и сам на него отвечает, — потому что все приказы и инструкции обходили. И теперь некоторые сидят за решеткой, потому что многие вещи делали не так, как было нужно. Люди, сидящие в мягких креслах и ничего не делающие, просто исчезают, когда начинает припекать. И появляются те, которые берут на себя ответственность, принимают решения. А потом за это могут отгрести.
На первой линии очень серьезные вопросы часто решаются быстро. Потому что есть горизонтальные связи между командирами. Если эти связи крепки, этот участок фронта очень эффективный. Там где связей нет, мы имеем очень серьезные проблемы. И так везде. Это касается не только военных. Там, где люди берут на себя ответственность, порой нарушая приказы, — есть эффективность. Но всегда есть риск, что потом может «прилететь». Поэтому многие начальники, не желая терять большие звезды с погонов, не делают ничего».
Не следует «вталкивать» в общество идею, что если побывал в зоне боевых действий, значит псих
Не стоит проводить границу между гражданскими и военными, считает Михаил. Сегодня ты гражданский, а завтра — военный. И не следует «вталкивать» в общество идею о том, что, если человек побывал в зоне боевых действий, значит его психика сломлена.
Она стала другой. Но если военный будет чувствовать, что от него шарахаются, тоже будет шарахаться. Будучи в армии он должен знать, что пробудет там год-полтора, а потом вернется домой. Выставлять себя как «Я на фронте, а ты — на гражданке», — не сила, а слабость.
Не нужно стесняться благодарить ветеранов. А вот жалеть их не надо. Они — нормальные, самодостаточные люди.
«Люди уже забыли о благодарности, о том жесте прикладывания руки к сердцу, который внедрили в самом начале — «Дякуємо від серця», — говорит Михаил Вершинин. Этот жест благодарности, по его мнению, был очень важным и трогательным. И при этом благодарящий не нарушал личное пространство ветерана. «Если у воина есть какие-то раны, ампутации, то с жалостью к нему не подходите. Лучше не подходите вообще», — добавляет Михаил Вершинин.
На дворе — 2023 год, а словно в 2015-й вернулся
«То, что проблемы с ВВК и с МСЭК не решаются, говорит о скорости работы нашего государства, — отметил из зала Кирилл Сергеев, в свое время бывший советником министра внутренних дел Дениса Монастырского по делам ветеранов. — О них ведь известно с 2015 года. Как и о том, что за справкой об обстоятельствах ранения, необходимо ехать в свою воинскую часть. Но самая большая проблема у нас была с Минздравом. Раненым выдавали перечень медицинских документов с терминами, в которых все путались, и говорили: «К нам не подходите». Как все происходит, я увидел изнутри. Это саботаж чиновников, которые не хотят работать. Огромная проблема с подзаконными актами, которые не хотят менять, и находят для этого 500 убедительных аргументов. Сегодня 2023 год, а я словно в 2015-й вернулся».
Примут ли это к сведению представители всех министерств, имеющих отношение к ветеранам, которые присутствовали в зале? Прочитают ли 139 страниц исследования? Начнут ли действовать, менять законы и следовать им?
Все перечисленные проблемы должны были бы решаться едва ли не по щелчку. Потому что от их актуальности, болезненности и бесконечной повторяемости трудно дышать. Но не решаются по сей день. Часто просто припудриваются или увешиваются красными ленточками для перерезания — разговорами о важности реабилитации от первой леди и Минздрава, нелепыми пакетами на ВВК от НСЗУ и так далее. Список бесконечен. А деньги, которых все время не хватает, при этом часто тратятся на какие-то второстепенные сейчас вещи. Или же они вообще в конце года возвращаются в бюджет.
Нелепые приказы в отношении правил призыва приводят к появлению так называемых резервных батальонов из ограниченно пригодных. Или к тому, что люди, которые ни в коем случае не должны были бы держать оружие в руках, его получают. Но, несмотря на увеличение количества людей с инвалидностью, города так и остаются недоступными, неинклюзивными. Рассказ ветерана на коляске о кафе у «Золотых ворот» в Киеве, куда его вносили и выносили на руках друзья, а потом выяснилось, что пандус в заведении все-таки есть, но на нем… установили еще один столик, удручает. Такова благодарность и социальная справедливость на всех уровнях. Важности этого, похоже, по-прежнему не осознают ни государство, ни общество.
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google