Журавль в небе. Алексей Баталов: «Предполагали, что зритель бойкотирует наш фильм, потому что невеста не могла изменить советскому солдату…»

Поделиться
Полвека Алексей Баталов не был в Киеве. Множество городов посетил за эти годы, а «мать городов русских» — «Ну, вот как-то так само собой сложилось…» На три дня Алексей Владимирович остановился в нашей столице...

Полвека Алексей Баталов не был в Киеве. Множество городов посетил за эти годы, а «мать городов русских» — «Ну, вот как-то так само собой сложилось…» На три дня Алексей Владимирович остановился в нашей столице. Выступил с авторским вечером, вспомнив Ахматову, Книппер-Чехову и многих других. По-прежнему его самые преданные поклонницы, эти трогательные интеллигентные старушки-божьи одуванчики в шалях и кружевах, траченных временем, протягивали администраторам дрожащие руки с мелочью и стопками трудно накопленных одногривенных купюр: «Больше нету! Пустите хотя бы посмотреть на него!» На него… На того, которого как увидели однажды в «Деле Румянцева» или в «Дорогом моем человеке» — так все и перевернулось в сознании. Ведь таких, как он, в жизни вряд ли встретишь... А Баталов как был символом верности и духовности, так и остается. И летит он себе недосягаемо одиноким журавлем по облачному кинонебу, а мы тут, понимаешь, какие-то «синицы» в руках считаем. Его годы давно взяли свое — 78. Уж 25 лет как не снимается. И очень трудная у него личная судьба (о чем актер никогда не говорит вслух). В единственном эксклюзивном интервью, которое актер дал в Киеве для «ЗН», из множества тем, отразившихся в его жизни, выбрали, в общем, одну — «Летят журавли». Один из лучших фильмов ХХ столетия, которому в этом году исполняется ровно полвека.

В начале года в одном из московских издательств вышла книжка «500 фильмов, которые изменили мир». Десять «модных» кинокритиков якобы сделали свой художественный «выбор». Вдоль и поперек листал ее, изучал, пытаясь найти среди этих пятисот лишь один — «Журавли». Ан нет! Все, что угодно, там есть — и про техасскую бензопилу, и про кошмар на одной улице. А хотя б упоминания о картине, перевернувшей сознание нескольких поколений, — ни слова. Взял тогда этот «талмуд», распанахал страницы на мелкие части и выбросил прочь: «Негодяи! И где вас учили? И кто преподавал? И в какие кинотеатры в детстве водили вас за руку?»

«Журавли» Михаила Калато-зова, Сергея Урусевского (с участием Алексея Баталова и Татьяны Самойловой), и тут уж ничего нового не добавлю, оказались не столько символом хрущевской оттепели, сколько эмоциональным шоком — для целого мира, для отдельной страны. Рыдала на просмотре в Каннах знаменитая Даниэль Дарьё. Плакали миллионы советских людей, для которых лента стала саднящей кинораной (за первые три месяца в СССР ленту посмотрело 16 млн. зрителей). Раскосый взгляд Самойловой на вокзале в День Победы рентгеном пронзает насквозь даже сейчас: «Журавлики-кораблики…» И Баталов, ползущий болотом к своему последнему венчальному миражу в вихре березового танца, снова и снова шепчет раненому товарищу: «Мы еще на твоей свадьбе гулять будем…»

Равнодушно смотреть это невозможно. Великий фильм. Для всех времен — и для всех народов.

«Журавли» могли нрваться на «кузькину мать»

— Алексей Владимирович, наверное, уместно не цепляться за ту или иную деталь, связанную с фильмом, а предложить вам путь ассоциаций: «Журавли» для меня — это… Что этот фильм для вас вообще и в частности?

— Это… я сам. В 13—15 лет. Когда в теплушке вместе с семьей добирался в Бугульму — в эвакуацию. Когда пилил деревья. Когда служил рабочим сцены и из обычных табуреток мастерил кресла в стиле «ампир». Когда травил крыс. Когда подметал двор. Когда вместе с мамой возвращался в поздний час по темному керосиновому городку после спектакля. Мама — актриса Нина Ольшевская — в местном театре играла Юлию Тугину в «Последней жертве», а я там же — «Кушать подано!». После спектакля мы с мамой пили чай. Затем, спрятавшись в чулане, тайно курил махорку, чтоб почувствовать себя взрослым мужчиной. Это тоже — «Летят журавли». «Журавли» — это военный госпиталь, где видел десятки, если не сотни изувеченных людей: без рук, без ног. Они стонали, молчали. Казалось, что их увечья —и твоя вина. Потому что ты резвый и юный, можешь ходить, бегать, а они… «Журавли» — это и моя первая зарплата в том бугульминском театре, и продуктовая карточка «служащего». Что еще сказать? Это судьба, в общем.

— Сцена «березового головокружения», когда ваш Борис проживает в своем воображении желаемое и невозможное — как создавался именно этот знаменитый эпизод?

— Ну, это все Сергей Урусевский. Он гениальный оператор. Он до этого снял с Чухраем «Сорок первый», и эту ленту двумя годами раньше тоже показали в Канне. Урусевский снимал очень разные картины у режиссеров Пудовкина и Райзмана — «Возвращение Василия Бортникова», «Кавалер Золотой звезды». Была и знаменитая «Сельская учительница». Но «Журавли» выдвинули его в первый ряд мировых операторов. В учебниках до сих пор изучают его операторские ракурсы, его динамическую и бегущую композицию. Те же «березы»… Хотя, кажется, еще драматург Виктор Розов говорил о том, чтобы представить предсмертные видения Бориса Бороздина как мечту о недостижимом, если бы вдруг он остался жив и состоялась его свадьба с Вероникой.

Калатозов, кстати, тоже начинал как оператор. Хотя у него были и успешные режиссерские работы. Он был очень непростым человеком…

— Где-то писали, что вроде бы он был едва ли н е «разведчиком», путешествуя по странам и континентам, «снимая кино»?

— Разное могли писать. Но Калатозов прекрасно понимал одно: значение Урусевского как оператора в экранизации пьесы Розова. Кстати, именно Урусевский однажды позвонил Калатозову, крикнув в трубку: «Я нашел ее!» В каком-то журнале, кажется в «Театре», он отыскал ту самую пьесу «Вечно живые». Эта же пьеса, как известно, ознаменовала и рождение театра «Современник». Урусевский взахлеб пересказал Калатозову сюжет. И тогда уже режиссер, схватив пальто, помчался на встречу с драматургом и оператором.

— Значит именно «так рождалась легенда»…

— Легенда рождалась не только «так». Вряд ли знаете о том, что когда «Журавли» в 1957-м вышли на советские экраны, у киночиновников был определенный расчет на то, что народ скажет веское «нет» этой картине.

— Почему же?

— Предполагали, что зритель попросту бойкотирует «Журавли» под предлогом: героиня-невеста не может изменить советскому солдату! И было ограниченное количество копий на ограниченное количество зрителей. Премьера «Журавлей» в любой момент могла нарваться на хрущевскую «кузькину мать» — последствия были бы непредсказуемые.

— Кто впоследствии все-таки пробил эту брешь, чтоб «Журавли» улетели в теплые страны?

— Разрешение на «выезд» за рубеж приходилось искать в Крыму, где они смотрели картину.

— Кто «они»? Госкино?

— Да какой там! Госкино отдыхало! Все решалось на высшем уровне — на Политбюро. Картину спас Случай. В Москву приехал исполнительный директор Каннского кинофестиваля и выдающийся администратор Робер Фавр Ле Бре. Он «курировал» Канны с 1946-го по 1971 год. Не помню, кто сопровождал его по «Мосфильму» и рассказал, что есть один необычный фильм о войне, и, может быть, он и был бы интересен в Каннах. Он сразу все прощупал. И тут же обратился к «ним» под предлогом: мы бы хотели на фестивале показать картину о Великой Отечественной, а так как выбирать особо не из чего — может, «Журавли»? «Ну, конечно, если хотите про войну…» И фильм в результате получил то, чего никогда не получала ни одна советская и российская картина. Со 2 по 18 мая 1958 года проходил Каннский кинофестиваль. В жюри — Чезаре Дзаваттини, Чарльз Видор, Сергей Юткевич. Вердикт судей — «Золотая пальмовая ветвь» за высокие художественные достоинства и гуманизм. Все тогда говорили о «Журавлях». Французские газеты писали о фильме под заголовками «Красота спасет мир» или «Война и мир: 1941—1945».

— Татьяна Самойлова была на том фестивале, ее даже отметили премией «Апельсиновое дерево» за скромность и очарование, а вот вас почему-то не оказалось рядом.

— Как почему? У меня же 58-я статья — бабушки-дедушки… Вся семья «под колпаком». И меня уж никак не могли отпустить на Каннский фестиваль. Это только сейчас мне вернули дворянство…

— Кто вам его вернул?

— Государыня Леонида Романова как бы восстановила прежний статус.

— Вы ведь поначалу не сразу сошлись с Самойловой в работе? Говорили, будто Баталов пропускал репетиции, а Самойлова постоянно из-за этого нервничала.

— Случилось так, что некоторое время мне пришлось лежать в санатории — лечил туберкулез сетчатки глаз. И Татьяна Самойлова действительно поначалу репетировала с другим актером.

— Критик Лев Аннинский написал о вашем Бороздине: «Он был безраздельным представителем оттаивающей душевности…»

— Писали, и хорошее, и плохое. Казалось бы, сыграны роли положительных героев. Но на том или ином этапе могли придраться к тому, что, видите ли, в какой-то сцене «порочу звание советского молодого человека». Тот же Саша Румянцев — дрался или ездил на буфере. Дрался и Борис Бороздин, и под шинелью шарф носил, что было шалопайством для солдата. Даже за Гошу клеймили.

— А его-то за что?

— За то, что не бывает на белом свете таких рабочих!

— Из фильма в фильм ваши герои декларировали порядочность, интеллигентность. Потом, уже в наше время, посмотрев на новых героев «Бригады», вы не подумали: а стоило ли?..

— У меня не так много картин. По большому счету — 15 или 20. Но, представьте, уже мой студент снял двадцать картин — криминальных или полупорнографических… А другой студент снялся в двадцати таких же лентах. «Стоило ли?» спрашиваетею. Оглядываться в прошлое стоит. Но часто это и больно, и бессмысленно.

«В кино много хорошего меня обошло»

— Алексей Владимирович, вы вышли из МХАТовской «шинели». Часто ли сегодня посещаете МХАТ? Точнее, сразу два Художественных?

— Я давно не театральный человек. И не хожу в театры больше по немощи. И, собственно, не надеюсь найти там остроту художественных ощущений. Что касается МХАТов, то в связи с этими театрами вспоминаются не спектакли, а, скорее, забавная история о таксисте, когда приезжий его попросил: «Голубчик, а давай-ка во МХАТ!» — «А вам в какой — в мужской или в женский?» На следующий день вся Москва пересказывала этот диалог.

— Во ВГИКе, где вы сегодня преподаете, какие конкурсы нынче?

— Около 200 человек на одно место.

— В вашей кинокарьере была одна болгарская картина, которую в Советском Союзе едва ли не запретили…

— Ни «едва ли», а именно запретили. Это сериал под названием «Гореть, чтобы светить». О фильме разговаривали даже на уровне правительств. Я должен был играть белогвардейского миллионера, который хоть и помогает «нашим», но все равно не так, как мог бы…

— Сетуете, что было мало фильмов. Но не каждый похвастается такими названиями, как у вас. А какие конкретно проекты прошли мимо?

— В кино много хорошего меня обошло. Почти весь чеховский репертуар. Кроме «Дамы с собачкой», конечно. Тузенбаха мог бы играть. Снялся в «Живом трупе» у режиссера Владимира Венгерова. Актерская команда была прекрасная — Демидова, Басилашвили. Но режиссер, видимо, не понял специфику киноадаптации произведения. И получился попросту киноспектакль, который мало кто заметил. А жаль. Потому что актеры хорошие, оператор правильный. Но до сих пор не пойму, как можно было не снять сцену, когда мой герой идет топиться…

— Вы были очень дружны с писателем Константином Паустовским…

— Тогда в моей жизни был сложный период накануне фильма «Девять дней одного года»… Врачи говорили: «Никаких съемок!» И вот в Ялте в санатории познакомился с Паустовским. Именно он «приучил» меня к писательству. Этим делом я увлекся безумно, нашел в его лице поддержку. Общение с Паустовским — отдельная тема. Но иногда думаю, что даже какие-то жизненные беды могут идти на пользу… Не было б войны, не было б моего ощущения «Журавлей». Не было бы болезни, не было бы Паустовского и моего писательства. Ну и так далее…

— Алексей Владимирович, но «Ника»-то вам зачем сегодня — лишние хлопоты, какая-то организационная лихорадка на посту президента этой премии?

— А я, честно говоря, и не собираюсь ни черта там делать. Могу претендовать только на одну роль — на роль председателя!

— Люди Михалкова из «Золотого орла» не выражали свое «фе» в связи с вашим решением заменить Рязанова на посту шефа «Ники»?

— А чего противостоять-то? Премий много. Разве только эти две? Это один круг людей… Многие из них, к сожалению, уже не важно себя чувствуют. И по большому счету, мое решение, собственно, и связано с тем, чтобы поддержать их — и Нонну Мордюкову, которой сейчас трудно, и других замечательных актеров, которым несладко.

— «Остров» — фаворит «Орла» и «Ники» — недавно побил рейтинги на российском ТВ. Как вы объясните этот феномен? Ведь не блокбастер, не попса, а тонкий философский фильм.

— Так называемые «знатоки души народа» — денежно-телевизионные жлобы — всегда уверены в том, что знают те самые душевные запросы… Но вряд ли кто мог предугадать такой успех «Острова». А дело в том, что осталось поколение, которое помнит настоящее кино. И есть люди, любящие свою поляну, свой пейзаж, свой остров. Поэтому и смотрели. Появляются и молодые люди, которым интересна настоящая культура, а не суррогат.

— За политикой следите — хотя бы по ТВ?

— Милый, за какой политикой? А какая у нас политика? Где вы ее видели? Разве ж это политика, когда решают, сколько кому бензина налить?

— Пусть высокопарно, но скажу: вы один из символов ХХ века — в тех же «Журавлях», в той же «Москве». А чего ждете уже от этого, от нового века?

— Да ничего я от него не жду и не о чем не мечтаю. Хочу только одного: чтоб мои близкие поправились. Я-то уж свое пожил…

Поделиться
Заметили ошибку?

Пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите Ctrl+Enter или Отправить ошибку

Добавить комментарий
Всего комментариев: 0
Текст содержит недопустимые символы
Осталось символов: 2000
Пожалуйста выберите один или несколько пунктов (до 3 шт.) которые по Вашему мнению определяет этот комментарий.
Пожалуйста выберите один или больше пунктов
Нецензурная лексика, ругань Флуд Нарушение действующего законодательства Украины Оскорбление участников дискуссии Реклама Разжигание розни Признаки троллинга и провокации Другая причина Отмена Отправить жалобу ОК
Оставайтесь в курсе последних событий!
Подписывайтесь на наш канал в Telegram
Следить в Телеграмме